Без злобы и лукавства

Росла второй дочкой в семье, среди четырех сестер и братьев в деревне Кинзябулат Ишимбайского района. До войны окончила четыре класса, помогала родителям, работала в колхозе: летом полола свеклу, возила сено, зимой ухаживала за телятами, работала в детском доме техничкой. 23 января 1942 года отца забрали на фронт. Уезжая, он посоветовал девочке пожить у дяди с тетей в соседней деревне Урман-Бишкадак, ведь у тех детей не было, а значит, и матери было бы легче. Так она и поступила.

К осени 1942 года дядя сообщил, что скоро будет проведена перепись, повысится налог и девочке придется уехать к матери. Вернувшись в родной дом, Асылбика продолжала работать в колхозе. Летом 1943 года ей поручили пасти стадо коров. Вместе с соседским мальчишкой, пасшим овец, выгоняли по утрам стада. В один из дней пастух из соседней деревни пригнал скотину на их выпас, и, чтобы быки не покалечили друг друга в жестокой схватке, дети повели животных домой. «Там было убранное поле, – рассказывает Асылбика Байрамовна. – Мальчишка часть стада повел верхом, а я пошла низом. Через какое-то время он подбежал ко мне и говорит: «Корова умерла!». Оказалось, что в поле была зарыта огромная емкость с водой, вероятно, для полива. Туда-то и провалилось животное. Как же я испугалась, думала, что посадят в тюрьму за вредительство!» На следующее утро, взяв лопату, девочка собралась с сестрой идти на земляные работы, но повстречавшийся бригадир, сидя на лошади, скомандовал: «Айда за мной!». Не чуя под собой ног от страха, бежала Асылбика за верховым и все время думала, что он отправит её в тюрьму. В конторе он дал задание вместе с подружкой Миникамал взять лошадь и отвести за три километра председателю в соседнее село. Доехав до сельсовета, девочки увидели около 20 ровесниц. Председатель сказал: «Идите в райком, там товарищ Каримов, он скажет, что делать». Две ночи голодные девочки провели в крестьянском доме. Асылбика ходила к Каримову, просила отпустить её домой, хотя бы на несколько часов, но тот категорически запретил отлучаться. На третью ночь, выпрыгнув через окно, девчушки все же дошли до тети, которая из всего, что было под рукой, приготовила некое подобие хлеба и дала 40 рублей. «На следующее утро нас отправили в Стерлитамак, – продолжает моя собеседница. – А там два вагона детей, такие же голодные, в истрепанных лаптях. 23 октября мы прибыли в Уфу, где нам дали по буханке хлеба, соленую рыбу и отправили в неизвестность».

На станции Новосибирск дети провели еще двое суток, спали на топчанах в зале ожидания. Подружка окончила к тому времени семь классов, учила в школе русский язык. Она узнала, что в подвале вокзала идет запись санитарок на фронт. Неизвестно, как бы распорядилась судьба, стань девушки санитарками. Все же казенное обмундирование, питание. Но Асылбика испугалась и не поехала.

Получили дети очередную пайку (булку хлеба и палку колбасы) и вновь, погрузившись в вагоны, поехали неизвестно куда. Только 7 ноября они добрались до станции Прокопьевск. Жили в огромном паровозном депо, приспособленном под барак: высокие потолки, сквозняки и железнодорожная линия, разделяющая барак на две половины. Семь месяцев работала Асылбика на стройке шахты «Сталин». Вши, голод, грязь, изношенная обувка, потрепанная одежда – так выглядела трудовая армия подростков, которым едва исполнилось 14-15 лет. Отлученные от дома, тепла близких, дети выживали – ходили за помоями и выбирали оттуда съестное. Работали от темна до темна. Затем была работа в Белово на военном заводе, в Гурьевске, снова в Прокопьевске. Затем трудовую армию направили на станцию Амзас. В трех километрах от поселка Аргаляу были построены два барака, где девчушкам предстояло прожить аж до 1947 года, заготавливая для страны лес. «Вековые сосны – руками не охватить, – делится наша героиня. – Мы с подружкой, взяв пилу, топоры, ножовку, стали пилить дерево, но пилу зажало. И так пытались и эдак – куда там! Худые, голодные, обессиленные, целый день валили одно дерево. С одежкой было легче – Америка пару раз присылала ношеные вещи. Кто пошустрее – хватал что получше. Зато были ватники, ботинки, хоть немного были одеты».

Весной 45-го пришла весть о Победе – мастер, размахивая фуражкой, кричал: «Победа! Скоро поедете домой!». Сначала уехали украинцы, затем вышел приказ для жителей среднеазиатских республик, и только через два года Асылбика увидела родных. Пока ждали приказ о возвращении, получили задание строить узкоколейку. Через реку вплавь переправляли шпалы, укладывали рельсы. И снова голод и холод. «Весной и летом мы охапками приносили сурепку, кислицу и другую траву, ели до отвала, а потом, лежа на земле, горевали о своей судьбе, мечтали поскорее увидеться с родными», – говорит Асылбика Байрамовна. В 1947 году, не имея никаких документов, а только билет на руках, девушки вернулись на родину. Но возвращение облегчения не принесло – повсюду голод и изнурительная работа в колхозе.

Посоветовавшись с подругой, девушка решила ехать в Стерлитамак на предприятие «Сода». А однажды знакомый сказал: «Ты домой не возвращайся, там нет никого. Мать с детьми уехала по вербовке в Бабай». Так в конце 1950 года Асылбика Байрамовна приехала на стройку будущего Кумертау. Копали котлован под брикетную фабрику. Работа трудная, зарплата маленькая. Жила в общежитии.

Летом 1951 года подруга пригласила Асылбику в военторг, куда завезли туфли. Там девушка увидела симпатичного военного. Ни словом они не обмолвились, но, как потом узнала, парень целый месяц её разыскивал. Следующая встреча была внезапной. «Народ раньше был веселый, – рассказывает Асылбика Байрамовна. – Вечером танцевали под гармошку. Рядом с общежитием стоял ящик с песком. Присела я на него и вдруг слышу, кто-то говорит, мол, устал, нужно пораньше спать лечь. Глянула – а это он выходит. Так и стали встречаться. Полгода ходили, держась за руки, а потом Фасхетдин пришел и позвал с собой. Он, оказывается, поговорил с начальством и рассказал о намерении жениться. Ему дали добро и отправили в барак выбирать комнату. С того и началась наша семейная жизнь». Фасхетдину нужно было идти на работу (он служил в спецкомендатуре, охранял заключенных). Молодая хозяйка вычистила комнату, где надо, побелила, оштукатурила. В чемодане она хранила манную крупу, из которой приготовила лапшу. Да вот беда – ни ложек, ни тарелок, ни стаканов у пары не было. Нашла в бараке старый чугунок, отмыла его, приготовила ужин. «Я увидела открытую дверь и решила познакомиться с соседями, – с улыбкой рассказывает моя собеседница. – В комнате была женщина, которая только накануне приехала из Ишимбая. С ней мы поговорили, она подарила мне две ложки и маленькую кружку – всё наше богатство. Наутро Фасхетдин мне сказал: «Не стесняйся, вот деньги – купи что нужно. Я и купила маленькую сковородку». 2 февраля 1952 года молодые заключили брак.

Многое пришлось пережить Туйгильдиным. Но Асылбика Байрамовна говорит так: «Муж у меня был замечательный, надежный. Вырастили с ним троих детей. Сейчас у меня шестеро внуков, правнук и две правнучки. 15 лет назад Фасхетдин покинул этот мир, но его родственники ко мне относятся уважительно, называют «тетей», куда надо, отвезут, помогают, оказывают внимание. У меня замечательная сноха Роза, она мой первый помощник. Дважды в неделю приходит социальный работник, помогает по хозяйству. Здоровье подводит только, зрение упало, а в остальном пока все нормально».

Конечно, осталась в её душе обида, ведь работала ребенком, а никаких подтверждающих документов на руках нет. Тем не менее жизнь Асылбику Байрамовну не озлобила, а наоборот, трудности закалили характер, научили состраданию и пониманию. Так она и старалась жить – на пользу людям, открыто, без злобы и лукавства.