«Бояться было нельзя, нужно спасать»: уфимские врачи о работе в дни Улу-Телякской трагедии

30 лет назад, 4 июня 1989 года на 1 710 километре Транссибирской магистрали на перегоне Аша – Улу-Теляк в момент встречи двух пассажирских поездов, следовавших по маршрутам «Адлер – Новосибирск» и «Новосибирск – Адлер», произошёл мощный объемный взрыв. Его причиной стала утечка газа с проходившего рядом газопровода. Из 1 284 пассажиров 575 человек погибли, свыше 600 получили ожоги и травмы.

Среди погибших – жители 45 областей России и девяти союзных республик. 11 уроженцев Башкортостана погибли на месте аварии, ещё 21 – скончались в больницах, 35 людям удалось выжить.

…Заместителю главного врача по хирургической помощи уфимской ГКБ №21 Эрнесту Сакаеву, тогда молодому врачу, было 25 лет. Его, как и десятки других уфимских докторов, подняли в ту ночь по тревоге. Смена продлилась 60 часов.

«Мне позвонили в четыре утра. За мной приехала машина, повезли в больницу. По дороге нас остановил пост ГАИ, и узнав, куда направляемся, сопровождал до места назначения. В первые часы трагедии было неизвестно, что именно случилось. Спустя некоторое время стало проясняться – ожидаем пострадавших от взрывов, будут ожоги. К семи утра в больнице были уже все врачи, собрали бригаду, отправили на место – оказывать помощь и транспортировать. Всех, кого можно было выписать из числа стационарных больных, отпустили домой, освобождали койки», — поделился воспоминаниями с корреспондентом информационного агентства «Башинформ» Эрнест Сакаев.

Скорые приезжали по 15 карет одновременно. В приемном покое 21-й больницы организовали приемно-сортировочное отделение. Кого в перевязочную, кого в реанимацию, кого сразу в операционную… У очень многих пострадавших, кроме ожогов, были впившиеся глубоко под кожу стекла.

«Запомнились дембеля. У ребят рубашки сгорели дотла, ткани сплавились прямо на теле…Как только приходили в себя от болевого шока, спрашивали – «Где мои документы?», — восстанавливает картину тех кошмарных дней Эрнест Сакаев.

На вопрос о страхе и ужасе, который мог бы охватить неподготовленного человека при виде такой боли и страданий, врач отвечает, что страх помешал бы оказывать помощь, поэтому все держались и работали.

«В больницу на дежурство вышли около 180 человек, полностью было заполнено пять отделений. Не было проблем с препаратами и перевязочными материалами, открыли склады «Башфармации», начали использовать резервы гражданской обороны.

«Меня до сих пор восхищает та сплоченность, которая наблюдалась у людей в дни трагедии. Помощь шла отовсюду! Жители близлежащих домов откуда-то узнали, что нужна питьевая вода, и стали нести ее в больницу. Бабушки приносили компоты… Откуда-то привезли почти четыре центнера клубники. Вся страна старалась оказать помощь», — вспоминает Эрнест Сакаев.

На вторые сутки после трагедии в Уфу прилетели специалисты из институтов Склифосовского, Вишневского и Военно-медицинской академии.

«Наверное, единственный раз в истории в уфимском аэропорту приземлился американский военный самолет: прилетели медики из США. Привезли медикаменты, которых мы тогда еще не знали и… шампунь — стали отмывать пострадавших. У них была отличная от нашей методика лечения ожогов, врачи сразу стали оперировать. Можно сказать, показали, как можно работать», — говорит Сакаев.

Военных очень скоро эвакуировали в Москву, а из уфимских больниц последнего выписали в августе.

Уфимский торакальный хирург Евгений Ионис в то время был интерном в уфимской больнице №8.

«Пострадавшие поступали непрерывным потоком с вертолётной площадки. Быстро оказывали помощь при возможности в приемном покое. Поднимали в отделения, распределяли по палатам. Опрашивали, осматривали. Стоны, боли, плохо снимающиеся наркотическими препаратами, страдания, запахи гнойных повязок. Мы, интерны, особо ничего не умеющие, были на подхвате у врачей и сестёр – снять повязку, помочь перевязать, вынести судно, сделать укол, померить давление.Работали до поздней ночи. Вскоре больных становилось меньше – одни умирали, другие переводились в другие города (это же были пассажиры с поезда) и выписывались на амбулаторное долечивание. Оставались самые тяжёлые. Почти у всех на ранах повязки зеленого цвета – раны инфицировались синегнойной палочкой. Несмотря на вливающиеся в больных рекой антибиотики, развивалось заражение крови», — поделился он воспоминаниями с изданием «Медиакорсеть».

«Иногда вспоминаю тот ужас и думаю: если сейчас трагедия такого масштаба повторится, сможем ли преодолеть? Мы, медики – да, сможем. Старики сразу встанут стеной. Молодёжь подтянется. Не будет рассуждений о наградах, деньгах. Будет пахота на грани умопомрачения. Мы готовы к этому. И препараты, и бинты найдутся. Где сделают площадку для вертолётов? Не знаю. Бывшая вертолётная площадка вся в проводах, там сейчас автостоянка», — волнуется Евгений Ионис.

Об этом же думает и Эрнест Сакаев. По его словам, огромную помощь в те дни оказало Уфимское высшее военное училище летчиков, с места трагедии пострадавших доставляли в самые короткие сроки. Ни одним другим транспортом, кроме вертолета, к месту жуткой железнодорожной аварии было не добраться. В считанные часы был «протянут» воздушный мост от подножия Змеиной горы до площади за ожоговым центром Уфы. И только пилоты знали, какого «мастерства требовала ночная посадка на асфальтовый пятачок в центре города через хитросплетение высоковольтных опор и башенных кранов», — писали тогда газеты. Но сейчас, если вдруг (не дай Бог!) случись такая трагедия, такого транспортного подспорья у медиков нет.